......... С момента, когда я дописала этот текст, прошёл месяц. Для сравнения, количество подтверждённых случаев коронавируса в Италии 14 марта было около 20 тысяч, примерно столько, сколько сегодня в России. Пора запускать флешмоб «Какой коллективный перформанс вы видели последним за свою жизнь?» В будущем, которое может наступить после пандемии, этот вид искусства в оффлайне признают нарушающим санитарно-гигиенические нормы и запретят. В продажу поступят доступные единицам устройства, расширяющие возможности тела для цифровой координации движений между людьми. Перформанс превратится в дорогое хобби, а нынешние художники, те, кто не получат большое наследство, будут вынуждены давать частные уроки цифровых объятий и ASMR. Но там, где людям нечего терять, кроме своих цепей, происходит революция, и кто знает, какие формы коллективной телесности мы увидим, когда массы перестанут терпеть диктат изоляции, начавшийся задолго до карантина и ставший темой работы Насти Ливадновой.

......... Четырнадцатого марта в подвале дома 13 по улице Маросейка прошёл перформанс молодой художницы Насти Ливадновой и примерно десяти ее товарищей, среди них Егора Софронова, художественного критика, от которого я узнала про «если вы не сможете дисциплинированно себя вести в этом нашем общем рабочем пространстве, мне придётся оставить доступ только на комментирование».

Начало перформанса

......... Избыточно длинное название, напоминающее имена альбомов в жанре пост-рока, и фотография покойного президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина с чёрным прямоугольником криминальной сводки поперёк глаз, почти как в неработающем паблике для художников «Алкаши», обещали приятную, немного заунывную ностальгию по времени, которого вроде бы и не было. Текст анонса был про атональный звуковой перформанс и, почему-то, про отчуждение социальных сетей. Пытающимися понять, как это будет работать вместе, была забита вся прихожая подвального помещения тринадцатого дома, по разговорам, бывшая студия Виктора Пивоварова. Начало все откладывалось и откладывалось, что предоставляло прекрасную возможность для нетворкинга, немыслимого ни в одной приличной институции в силу эпидемии, якобы чудесным образом обогнувшей Россию на пути из Китая в Европу и обратно.

......... Наконец, всех пришедших усадили на пуфики в темном зале с проектором. Спустя пару минут, перформеры, сбившиеся в кучку парами, развёрнутые лучами в виде мясной миллениальской снежинки, начали гудеть, как на уроке йоги, попеременно исполняя звук «а». На экране загорелось видео с теми же перформерами, активно делающими немое «бла» с помощью быстрого движения языком по открытым губам. На видео молодые люди стояли парами лицом к лицу, избегая однако открытой эротики, как на плакате Gran Fury про поцелуи и СПИД. В жизни, они скорее были повёрнуты лицами к зрителям и неотрывно смотрели в свои смартфоны. Вокальные упражнения перформеров, начавшиеся с однообразных выкриков, вскоре включили в себя большее количество элементов, даже, например, театральный кашель; на экране с лижущимися персонажами бежали субтитры про доставку еды и «кому еще налить?». Внезапно, исполняя звук «а» на случайных нотах, две девушки попали в терцию. Примерно в тот же момент в зале загорелся свет, и предводительница действия Ливаднова забегала, умоляя перформеров делать все потише. В ответ на это один из участников начал исполнять «Аве Марию», все остальные громко одобрили его звуками «бла», на чем все и закончилось. Потерянная Ливаднова сказала зрителям, что в прихожей наряд из шести полицейских, и они очень недовольны происходящим. Убедившись, что мероприятие не содержит призывов к насильственной смене конституционного строя, полицейские удалились, но две последующие сессии перформанса отменились.

Середина перформанса, вторжение полиции

......... Поколенческий разрыв у российских перформеров, из-за которого старшие, может быть, за исключением Виктора Алимпиева, исследовавшего пение с телесным гандикапом, еще не интересовались эффектами круглосуточного полусогнутого пребывания лицом в телефон, а у младших есть интерес, но пока нет собственного языка, чтобы подвесить диалектику своего горба, дает о себе знать. Ливаднова взялась за лакомый кусочек, который оказался огромным винегретом проблем: является ли общение в Сети аналогом того, что перформеры изображали лижущими движениями? Скорее всего, это некорректная телесная метафора, потому что в онлайновых сообществах люди общаются руками, и эта грубая материальность гораздо больше нам о себе может рассказать, чем метафорический штамп о том, какими ужасными вещами мы якобы занимаемся, зависая в телефоне. Чем является производимый нами текст и какое влияние он оказывает на тело (и наоборот, как поза и состояние тела влияют на текст)? Существуют ли в принципе средства искусства, способные сделать это предметом изучения? Можно возразить с поэтической точки зрения, что твой текст — что угодно, только не «бла», и с каждой новой его единицей твоё дыхание чуть меняет ритм . «Бла» — это текст неприятного тебе человека, от аккаунта которого ты в силу малодушия не можешь отписаться. И это малодушие представляет собой еще один большой вопрос, уже не телесный, а философский: «Сколько информации мы на самом деле способны воспринять?» Современные медиа склонны верить в спорную теорию, описанную в книге Орит Халперн Beautiful Data. The History of Vision and Reason Since 1945, о том, что человек запоминает только семь единиц информации. На этой теории стоит весь современный страх как-то этой информацией «перегрузиться» таким образом, что она подобно внешней силе, лакановскому наслаждению, полностью охватит нас и сделает с нами что-то невыносимо ужасное. Страхом перед цифровым наслаждением пропитан и этот перформанс, и жаль, что эта позиция является выбором по умолчанию.

Конец перформанса

......... И последнее, можем ли мы любить друг друга посреди этой разрухи и ускоряющихся потоков информации? — Ну это совсем последний вопрос, который должен нас волновать, но да, можем. Иначе зачем бы такая толпа народа тратила своё драгоценное время на просмотр лижущихся людей под надзором полиции и рискуя заразиться, многие и без шанса получить больничный? Можем.