Чат о перформативной выставке и показе 19

......Чат о перформативной выставке и показе
19–25 ноября 2018

.........Марианна Кручинова:
.........«Как только начинаешь видеть дурной долг, ты видишь его всюду, слышишь его всюду, чувствуешь его всюду. Вот реальный кризис доверия, его реальный кризис накопления. Так, без него, долг начинает накапливаться. Вот что делает его таким дурным. Мы видели это вчера в том, как кто-то шагнул, в бедрах, в улыбке, в манере движения руки. Мы слышали его в разломе, в разрезе, в напеве голоса, в направлении полета слов. Мы ощущали это в том, как кто-то сохраняет лучшую часть только для тебя, а затем она пропадает, она отдана, это долг. Им ничего не надо. Ты должен принять это, ты должен принять то. Ты в долгу, но ты не способен вызывать доверие, потому что они не примут его на хранение. Затем звонит телефон. Это кредиторы. Доверие отслеживается. Долг забывает. Ты не дома,
ты — не ты, ты переехал и не оставил адрес для пересылки под названием убежище.
.........Студент не дома, у него нет времени, он перемещен, без доверия, в дурном долгу. Студент — дурной должник без доверия. Студент бежит от доверия. Доверие преследует студента, предлагая сравнять долг доверием до тех пор, пока не накопятся достаточное количество долга и достаточное количество доверия. Но у студента есть привычка, дурная привычка. Она учится. Она учится, но не обучается. Если бы она обучалась, они могли бы измерить ее прогресс, подтвердить ее атрибуты, поставить ей зачет. Но студент продолжает учиться, все еще планирует учиться дальше, все еще спешит учится, все еще изучает план, все накапливает долг. Студент не намерен платить»[1].

Открытие выставки «Становясь бессознательным / Дрожа / С открытыми глазами / Я вижу тебя / Сдайся», 2018. Фото: Митя Лялин

.........Егор Софронов: Попробую инаугуририровать здесь нашу дискуссию.
.........Чтобы иметь предмет для обсуждения, мы с частью из вас посещали открытые показы финала резиденции для молодых хореографов в ДК ЗИЛ, его третьего сезона; обсудили некоторые сродственные вопросы на семинаре 14 ноября. Для расширения предмета критики и большего охвата нашей группы, мы посетим также перформанс на выставке «Становясь бессознательным / Дрожа / С открытыми глазами / Я вижу тебя / Сдайся» в Высшей школе экономики — перформанс Софы Скидан 20 ноября. Вкратце, вычленяя общее в этих конкретных показах, можно сказать о таком прочтении эстетического через перформанс, разными способами центрирующем телесность, в том числе через задействование конвенции хореографии. Мы сталкиваемся также с иного рода зрительским опытом и выставочным производством.
.........Было бы интересно услышать как ваши впечатления от этих произведений (или любых других кажущихся вам релевантными), условий и кодов их просмотра в их традиции и их сдвигах, так и общие наблюдения исходя из ваших интересов и траекторий.
.........Напомню, что хореографическая резиденция в ДК ЗИЛ, третья по счету, ожидала от художников произведений под рубрикой «исследование», и позволила шести авторам/группам создать новые работы: Алина Белягина создала наиболее соответствующее ожиданиям танцспектакля обновление неоклассики через вокабуляр Гага; дуэт Анны Белоусовой и Дмитрия Чевозерова в «Технике безопасности» с помощью опросников создал элементарный словарь позиций и движений, метафоризирующих механику навигации сексуальных, романтических отношений; Катя Калюжная взаимодействовала с растениями, стремясь в духе мыслительных школ, критикующих антропоцентризм, к эмпатии с органической природой и даже наделяя растения хореографической дееспособностью, бросающей вызов представлению о них как о статичном фоне; группа Агапа экспериментировала с аффектом стеснения в нефиксированных к медиуму сочетаниях средств. Дуэт Анастасии Пешковой и Марии Губановой, пожалуй, сумел создать самое впечатляющее произведение как по танцевальной технике — сочетающей и недавние «ползучие» квазипассивности и более традиционную постканнингемовскую модерновую синхронизацию в паре в белых трико — так и по выдержанности концепции, донесенной через звук заранее записанных интервью о восприятии индивидами их атомизированных тел и связанных с этим неуверенностях и «комплексах»[2].
.........А в центре кураторской концепции выставки в Вышке лежало намерение представить «работы молодых российских и международных художников, исследующих новую "ритуальность" выставочного пространства и процессы опосредования искусством социальных отношений между людьми с помощью перформативных, хореографических, спортивных практик, работ, принимающих форму сеанса коллективной "квантовой" медитации, кибер и настольных игр, хакерских воркшопов, встреч-сатсангов, сеансов коллективного слушания, занятий тайцзы, ушу и цыгун, демонстрирующих новые партиципаторные художественные формы единения, коммуникации, общности, сопричастности друг другу и формирования единого коллективного тела зрителей и участников»[3]. Естественно, это накладывает новые требования к организации выставки и к опыту просмотра: «Выставка "Становясь бессознательным / Дрожа / С открытыми глазами / Я вижу тебя / Сдайся" исследует характер групповых перформативных, хореографических и саунд-арт практик и их отношение к формату выставки — временную реальность, которая обеспечивает необходимые условия для физической встречи между людьми и произведениями, создаваемыми в реальном времени».
.........В этих двух событиях, зависящих от темпоральности вечернего показа, осуществляется сдвиг параметров зрительства; это также должно менять и подход критика — напрямую задействуя критерии присутствия, опосредования, языка, участия (и, следовательно, объективности). Такие критики как Джулиана Бруно, Доротея фон Хантельманн и Клер Бишоп проводят историческое сравнение с тем, как изменилась выставочные архитектуры, программирование и опыт, когда галереи внедрили в себя черный ящик проекции в 1990-х — кино и мультимедийного показа. Перформанс с его логикой театральности (в том числе в духе Майкла Фрида), но также непосредственного присутствия и вовлечения зрителя осуществляет сродственную по масштабу историческую трансформацию пространства современного искусства.
.........Естественно, я подразумеваю под этим необходимую диалектику преодоления устаревающих и унаследованных от традиции форм статичного объектного производства, хранения и экспонирования, которые по-прежнему лежат в инфраструктурной основе изобразительного искусства с его ограниченной медиум-специфичностью живописи и скульптуры, не говоря уже об экономике владения и рынка. Именно критикой их консервативного господства можно объяснять новаторство перформативных, нематериальных и танцевальных выставок. Но не только.

Перфоманс на открытии «Oscillate Yourself Ether Reading» Филиппа Ильинского, 2018. Фото: Митя Лялин

......... Анастасия Хаустова: У меня есть ряд вопросов и соображений по поводу освобождения телесности и бума телесных практик сегодня. Так как я работаю в центре, где обучалась йоге Скидан, я в режиме реального времени наблюдаю рост обучающихся на инструкторском курсе: в 2016, когда училась Софа, курс для инструкторов насчитывал 60–70 человек, в 2018 — 170! Почему? Особенно интересно, как это желание вернуть себе свое тело, сделать его снова живым, движущимся, соотносится со способом репрезентации такого искусства — через интернет, дигитальные технологии — для постпродакшн и восприятия которого не нужно «движение». В этом смысле практика Скидан, которая приглашает нас на йогу, эмансипаторна, но ставит много вопросов и проблем.

Софа Скидан «Awareness of Unawareness is Awareness», 2018. Фото: предоставлено Галереей Высшей школы экономики

Софа Скидан « Awareness of Unawareness is Awareness», 2018. Фото: предоставлено Галереей Высшей школы экономики

.........Егор Софронов: Стоит уточнить, что перформанс Софы Скидан «Сознание несознания есть сознание» («Awareness of Unawareness is Awareness»), 2018, является составным художественным перформансом, который заимствует из йоги — которой Скидан занимается профессионально параллельно и даже в переплетении со своей вовлеченностью в искусство — но не является простым переносом йоги в выставочный зал. Скорее, это некая интерактивная ситуация с вовлечением зрителя в физическую активность с элементами упрощенной хатха-йоги, сопровождающаяся чтением лекции для погружения в такую атмосферу, где теоретическое познание конфигурируется с соматической настройкой. Это сталкивает слушателя с его или ее интеллектуальным дрейфом и перераспределяет внимание.
.........Данная методика была художницей впервые опробована 2 августа 2018 на ее персональной выставке «Трансверсальное гиперпространство» в галерее Фрагмент, где телесные и дыхательные упражнения шли параллельно с лекцией постчеловеческого критика Кати Никитиной. Это показалось аудитории, в том числе мне, критикам Елене Ищенко, Александре Шестаковой, куратору Буренкову (организовавшему ту персоналку) многообещающим подходом. В первую очередь из-за столкновения обычно радикально несовместимых режимов интеллектуального и телесного труда и заботы, выявляя их общности, взаимные перетекания, остраняя их традиционное деление. Почти в духе марксового завета преодолеть отрыв теории от практики. Буренков пишет: «Деконструированная практика йоги, асан и дыхательных техник будет сопровождаться расширенной лекцией об отчуждении от человеческого, представляя собой совмещение телесной практики и интеллектуального дрейфа, исторического и чувственного опыта познания на разных регистрах восприятия. Основная цель данной перформативной практики: понять, как мы можем смещать баланс возможностей и распределение способностей внутри практики человечного существования?»[5].
.........Считаю, это важно не в меньшей мере для художественной практики, чем для текстовой и теоретической. Коль скоро интеллектуальная деятельность тоже является определенным диспозитивом тела. Подвергаясь модификациям в своем телесном субстрате, она претерпевает существенные и концептуальные, и эстетические расширения. Перефразируя Крылова: рассадка оркестра на самом деле очень влияет на то, как звучит квартет.
.........Нас, осмысляющих критику, это может преломить в новые идеи.

Настя Пешкова и Маша Губанова «Party plants», ДК ЗИЛ, 2018. Фото: Вик Лащенов

.........Ксения Кангина: На ее персональной выставке «Трансверсальное гиперпространство» в Fragment Gallery чувствовалась очарование Кириллом Савченковым. Интересно, какие открытия она сделала за этот период?

.........Вик Лащенов: Тема этой резиденции была заявлена как «исследование». Судя по работам резидентов, это не относится к форме «художественного исследования» как «способа производства знания», но нацеленность на поиск нового создает определенную свободу и способствует пересмотру существующих границ практик. Для кого-то это стало входом в постмодернизм, для кого-то в посттанец.
.........Любопытно, что участники резиденции достаточно точно отражают существующие в поле современного танца группировки и их количественное соотношение. Так, Алина Белягина, Анастасия Пешкова и Мария Губанова представляют профессионалов современного танца. Новая волна танц художников, — коллектив Агапа, Вадим Еличев и Катя Калюжная (скорее всего не относят себя к профессионалам и не парятся). Аня Белоусова и Дима Червозеров — художники, аппроприирующие танцевальные и соматические практики, но решающие свои художественные задачи.
.........«Party Plant» Насти Пешковой и Маши Губановой переполнена постмодернистской иронией и задором, которые на фоне их модернистской танцевальной виртуозности воспринимается как насмешка над насмешкой. Они работают непосредственно с танцем, делая микс форм, ссылаясь на имеющиеся уже существующие танцевальные работы от модерна до достаточно экспериментальных, кружа вокруг понятия тела. В какой-то момент все начинает звучать вербатим опроса о теле, положенный на музыкальный бит. И заканчивается рекламным показом фейкового средства, решающего все телесные проблемы, озвученные ранее.
.........Соло «Deep End» Алины Белягиной самоиронично. Ее мускулистое тело неоклассической танцовщицы, стирает различие мужского и женского. За 100 с лишним лет тело фавна Нежинского обогатилось феминными и маскулинными телесными кодами из фешн, бодибилдинга, прайвет денс, буто и чем-то неопределяемым, животным, ощутимо телесным. Танцовщик/ца скользит между образами и состояниями, между неоклассикой, гагой и позами из масскультуры, размывая сами образы: соединяя женское с мужским, человеческое с нечеловеческим.
.........Перформанс-ритуал Кати Калюжной "Я захожу в лес" постироничен, невесом и простирается между постгуманистическим и псевдоэзотерическим. Катя в течение пяти часов общается с деревьями, в какой-то момент приходят зрители, которым не дают никаких инструкций — они могут оставаться свидетелями или участвовать.
.........Одновременно концептуальная, спекулятивная и чувственная «Штрабовница» группы Агапа исследует состояние стеснения. Она начинается с танцев в темноте. Потом включается свет и зритель видит перформеров в достаточно откровенных и смелых костюмах. Они садятся напротив зрительного зала, предлагая поговорить, и этим жестом инсталлируют состояние «Штрабовницы», которое нашли в процессе исследования.
.........Вадим Еличев создает в пространстве блэкбокса ситуацию просмотра, характерную для художественной галереи, когда зрители находятся среди перформеров и могут вокруг них свободно перемещаться. Для этого он отгораживает зрительские места красно-белой сигнальной лентой, не оставляя другой возможности кроме как разместиться на танцевальном линолеуме или по его периметру. И когда зрители не идут на танцпол, перформеры идут к зрителям.
.........Аня Белоусова и Дима Чевозеров в рамках «Техники безопасности» проводят опрос, на его основе — лабораторию, а на показах рассказывают о результатах своего исследования возможностей не травматического существования в отношениях и приглашают на новые лаборатории. Их работа мощно фундированна идеями из современной философии, телесно-дискурсивная работа, смещающаяся скорее к концептуальности и спекулятивности, — все происходит в воображении участников, получающих определенный телесный опыт.
.........Резиденция в этом формате существует уже второй год и проводит четвертый показ, каждый сезон создается по 5-6 работ — достаточно высокая производительность. Формат резиденций для прекарных танцхудожников — это единственный подобный ресурс в Москве — спасение и способ создавать новые работы — ДК ЗИЛ предлагает 50 часов репетиций в танцевальном зале и возможность получать фидбек от приглашенных кураторов и критиков, возможность показать публике свой ворк-ин-прогресс в зале конструкторе. Однозначно, «резиденция для молодых хореографов» в Доме Танца ДК ЗИЛ важна и нужна. Но стоит ли от нее ждать что-то большее? Можем ли мы помыслить «исследование» самого ее устройства и функционирования? Если сам танец меняется, если в рамках резиденции создаются экспериментальные работы, то значит ли это, что есть место для экспериментов и со структурой резиденции? Нужно ли дать возможность курировать проекты в резиденции тому же поколению, которое делает там работы? Можно ли соблюсти гендерный баланс среди кураторов? Стоит ли пытаться создать более интенсивное поле общения и обмена между участниками, чтобы взаимодействие происходило не только в формате "участник — куратор", но и в формате "участник — участник"?
.........В рамках "Становясь бессознательным / Дрожа / С открытыми глазами / Я вижу тебя / Сдайся" я был на перформансе «Awareness of Unawareness Is Awareness» Софы Скидан. По сравнению с первым показом этой работы весной, когда она проводила йога-лекцию, а Катя Никитина читала лекцию про постгуманизм, в этот раз она вела все сама, совмещая роли инструктора йоги и лектора. Софа сказала, что интуитивно решила вести все самостоятельно. Мне кажется, она почувствовала потенциал такого формата высказывания и как художник стала разрабатывать, исследовать и осваивать его под себя. Может быть интуитивно, а может быть, обратив внимание на резонанс на свою работу в художественном сообществе. Отвечая на ремарку Ксении: это как раз то открытие, которое сделала Софа за это время. На такую форму есть спрос, и она как художник это чувствует. Интересно, что помимо теории она вплетала в речь личный нарратив, и происходящее было на грани эзотерического кружка и трансляции постгуманистических идей. В выставке Буренкова мне нравится смещение из пространства восприятия глазами-умом на получение телесного опыта, и, как следствие, более личное восприятие происходящего для тех, кто участвует в воркшопах и в поле воображаемого для тех, кто по какой-то причине не успел.

Алина Белягина «Deep End», ДК ЗИЛ, 2018. Фото: Вик Лащенов

.........Егор Софронов: Касательно «Хронических существ» Роже-Еличева я бы отметил мужскую гомоэротическую откровенность, которая предъявлена зрителю и в какие-то моменты даже грозится нарушить его или ее границы, когда танцовщики подползают, заглядывают в глаза и дышат в некой конфронтации. Три мужчины ползают по просцениуму словно во сне с поллюцией, выползают из коконов мягких-кресел груш, бессильно борются друг с другом — все это очевидно является смелым вызовом гетеросексистской норме и гомофобным тревогам аудитории.
.........Мне эта постановка своей откровенной гомоэротикой напомнила о хореографической морфологии труппы Young Boy Dancing Group из швейцарского Базеля, которая обрела глобальное влияние. Так, например, недавний хит хореографического трио Волковой, Жуковой и Юрийчук с названием «Сад» (2018) (который я видел в Санкт-Петербурге 29 октября в пространстве Сдвиг на «Ночи перформанса», курированной Аней Кравченко и Антоном Вдовиченко) очевидно воспроизводил расположение танцорок вверх ногами в неких вариациях позы «березка» с раздвинутыми или переплетенными ногами, в которой эта пассивность превращается в активное приглашение и неотстранимо привлекательный показ — как дарвиновский показ сексуальности, — именно этой диспозицией прославлены произведения Young Boy Dancing Group. Только в их работах, в отличие от женского сексуального показа у трио Жукова, Волкова, Юрийчук, основными исполнителями являются мужчины, наполняющие зал силой однополого влечения. В анусы мужчин-исполнителей вставлены лазерные указки или свечи, концентрирующие оптическое внимание аудитории и воссоздающие танцпольную мизансцену рейва или дискотеки. Лидер группы, Мануэль Шайвиллер, не только теоретизирует фармакопорнографическое обновление танца[6], но и создает глобальную сеть поддержки и участия, когда в каждый новый город, на биеннале, фестиваль и т. д., он едет один или в паре с соавтором, а массу исполнителей находит на месте через кастинг или уже существующие сети подпольного сообщения, в частности, через Инстаграм. Эти сети — радикально противоположны патриархату и выпячивают мужское анальное влечение как подрывную танцевальную и социальную энергию. Их движущая сила: виральное распространение образов в соцсетях и смартфонах, в особенности в Инстаграм с его функцией краткосрочных исчезающих образных публикаций или живых трансляций. Вместо того, чтобы ностальгически и ретроспективно стремиться воссоздать образ неопосредованного тела или сообщества, которое якобы незапятнано вторжением технологии и особенно СДВГ-индуцирующими и трансформирующими межсубъективность и внимание соцсетями, Young Boy Dancing Group являет собой образцовый пример противоположного подхода, который самую суть перформанса как творчества изначально концептуализирует и планирует исходя из условия господства соцсетевого опосредования, с тем чтобы и симптоматизировать это условие, и привнести новшества в традицию перформанса и танца.
.........Young Boy Dancing Group является мужским гомоэротичным ответом и диалектическим обновлением сформировавшейся за несколько лет до того практики Young Girl Reading Group, тоже из Базеля. Это дуэт Дороты Гаведы и Эгле Кульбокайте, которые на основе реальной группы чтения, посвященной текстам групп «Тиккун» и «Невидимый комитет», стали проводить перформативные чтения, все больше внедрявшие в себя хореографию, то есть телесную пластичность, транслируемую как показ, в том числе и в особенности — в соцсети. По сути, Young Girl Reading Group воплощали в трехмерной перформативной реальности концепт «Девушки» из неоситуационистского трактата «Предварительные материалы к теории девушки» (1999) Тиккун, в котором властная фигура неолиберализма гендеризируется прочь от авторитарного эдипового отца в мультикультурную и приветливую идеологическую маску, которую авторы называют «jeune fille», еще более эффективную в сокрытии реального насилия. В частности, в том трактате содержались ядовитые оценки о коллективном нарциссистическом расстройстве, которые звучат еще острее с тем, как технологическое переоснащение сенсориума нарушает сформированные десятками тысяч лет нейронные цепочки самооценки, самопредставления и социализации с другими — поэтому чтения, построенные на селфи-трансляциях поглощенных собой девушек, лежащих и флиртующих со своими смартфонами, были особенно остры и актуальны, показывая действительную рецептивную среду — если не подлинную субъективность скрытого авторства — этих радикальных трактатов. Московский зритель мог видеть перформанс Young Girl Reading Group в июне в ММСИ на «Ведутся революционные работы», выставке, являвшейся стратегической в Молодежной биеннале-2018.
.........Во многом эта эстетика явлена и в московском трио Strange Attractors, основанном обсуждавшейся выше Софой Скидан вместе со своими соратницами по школе Родченко Альбиной Мохряковой и Катериной Ширяевой в 2016 году — центральным в этих перформативных, квазихореографических и музыкальных представлениях трех женских тел в их плавных и эротизированных переплетениях является образное опосредование и трансляция в соцсети, в ФБ и в Инстаграм, с присущими ими гаммой и образностью, как если бы живые пластичные тела были прошиты цветовыми и световыми перетеканиями смартфонных образов, а их эрос и их шелковые одеяния были фетишизированы как гладкий экран смартфона.
.........Те же отношения с технологией наблюдаются и в выставке «Становясь бессознательным…» — не только потому, что на открытии прошел перформанс композитора Филиппа Ильинского «Эфирные чтения "Осциллируй"» в виде поэтических чтений, зачитываемых зрителями через телеграм-бота внутри трехмерного градиента светомузыки и живого исполнения электронной музыки автором, но и потому что в целом актуализация тела, его движения, вовлечения, взаимодействия тел в формате подобных перформативных выставок является компенсаторным ответом на «отчуждение», порожденное смартфонами.

Катя Калюжная «Я захожу в лес», ДК ЗИЛ, 2018. Фото Владимир Луповской

.........Вик Лащенов: Не соглашусь, что гомоэротичность была в фокусе внимания Вадима Еличева. Скорее, это побочный эффект того, как работает танец. Работа называется «Хронические существа», и это прямая отсылка к первоосновам танца как движения тела во времени и пространстве. За основу взят литературный текст, построенный так, что каждая его часть существует в определенном времени. Это же проявляется и в работе: сначала, когда перформеры лежат на сцене и освещаются кадрами из телевизора, которые постоянно подергиваются, пропадают и создают ощущение движущейся кинопленки. Это явно задает контекст движения времени. Каждая последующая часть работы по-своему создает пространство и время, в том числе когда перформеры пошли к зрителям. Тесный контакт со зрителем — это тоже инструмент изменения восприятия времени. Когда один из них начал копировать мои движения, подключаясь ко мне, я попробовал вывести перформера на допустимые для него границы, и в тот момент, когда я начал откровенно облизывать и посасывать пальцы на руке, перформер не смог продолжить. Если бы это было про гомоэротичность, он, наоборот, развернулся бы в этот момент, а он свернулся и переключился на другое действие. Позже Вадим сказал, что текущий состав из трех парней сложился в последний момент. Это естественный, «нейтральный» для Вадима уровень сексуальности и это хороший пример того как воздействует телесность. Здесь проявляется разница в чувственном восприятии и границах перформеров и не перформеров, и в особенности танца как художественного медиума[7].
.........В его работе мне интересна организация пространства. В ней заложено желание радикального сближения со зрителем. Изначально места для зрителей были недоступны — пространство зала, начиная с третьего ряда, было отделено красно-белой сигнальной лентой. Когда зрители входили в зал, им было предложено занять место на танцполе. Сам телевизор стоял так, что его удобно было смотреть с танцпола. Все располагало к тому, чтобы зрители оказались на сцене. Тогда они были бы в большей степени подвержены телесным аффектам встречи с перформерами. Это принципиальное желание, чтобы зритель находился на одном уровне с перформером, направлено на разрушение традиционного устройства черного ящика, когда зрители в амфитеатре смотрят в большей степени, чем телесно переживают происходящее на сцене.
.........Это желание изменения формата просмотра танца в черном ящике проявилось и в других работах. Так, работа Кати Калюжной происходит в парке. Зрители кутаются в одежды и стараются не переступать лишний раз, чтобы не шуршать сухими листьями и не нарушать происходящее между Катей и деревом. Работа «Party Plant» Пешковой и Губановой начинается с того, что за спиной зрителей загораются мощные прожекторы, отбрасывающие тени их тел на танцевальный линолеум. Зрители не замечают, что сами уже становятся участниками некого танца. Потом две девушки начинают выползать из-за спин, явно пародируя работу «Les Gens dÚterpan», в которой перформеры начали с того, что поднялись за спины зрителей и по ним, через головы, начали скатываться вниз, как по танцевальному полу, а потом разделись, стоя перед зрителем, вернулись наверх за его спину, и повторили все это. В «Party Plants» переодеваются, но ближе к финалу, а вначале зритель вынужден крутить головой, вставать, выглядывать из-за других зрителей, чтобы увидеть, что происходит в проходе на ступеньках. К сокращению дистанции со зрителем и выравниванию его с исполнителем нацелен формат презентации проекта «Техника безопасности», который представляет собой форму коммуникации художника со зрителем, характерную для артист-тока и является погружением-приглашением к участию в следующей лаборатории.
.........Young Boy Dancing Group очаровательны, они делают тот самый посттанец, про который говорят все вокруг. Но меня очень смущает сравнение их с трио Жукова-Волкова-Юрийчук. В последнем девчонки сами придумывают и выступают, артикулируя феминистский взгляд на тело, а YBDG привлекают в свои перформансы как парней, так и девушек. Назовите хотя бы одну их работу, где были бы одни парни? Такой нет, потому что они соблюдают гендерный баланс, чтобы показывать свои работы на больших выставках.

Группа «Агапа» «Штрабовница», ДК ЗИЛ, 2018. Фото Вик Лащенов

Вадим Еличев «Хронические существа», ДК ЗИЛ, 2018. Фото: Владимир Луповской

......... Егор Софронов: Неосторожность танца — его либидинальная подоплека — мне представляется отнюдь не такой побочной. Напротив, я рассматриваю хореографию как колебательный спектр между двумя полюсами: с одной стороны, десублимации и, с другой, идеализации. Либидинальное влечение и скопическое наслаждение от созерцания и близости тел, с одной стороны, и идеализирующее, дистанцирующее и сублимирующее обрамление эстетики, значения, культурности и ее кодов, с другой. Именно они — ведь это, в конце концов, «искусство» или хотя бы то, что им прикрывается как сублимирующим фиговым листком — не позволили исполнителю в «Хронических существах» повторить за твоим побуждением аутоэротической ласки со своей рукой и своими пальцами. Нет ничего удивительного, конечно, что этот импульс вытесняется, смещается и перекодируется, но стоит в нем видеть также и могущественную силу.
.........Вик говорит, что ставка могла быть сделана бессознательно. Я предлагаю видеть это как, скорее, потенциал ставки на бессознательное. Так и в самом названии выставки «Становясь бессознательным…», где цитата из песни Брайана Ино говорит о surrendering, об отдаче себя неподручной и неподвластной индивиду мобильности и ауре, растворяющим субъективные границы в либидинальном, проницаемом множестве. И если обещание такого растворения инструментализируют образные и цифровые экономики позднего капитализма, то и современное искусство с его галереей и даже танец с его черным ящиком хотят успеть подключиться и быть в потоке.

.........Оля Белова: Я бы хотела вернуться к перформансу «Awareness of Unawareness Is Awareness» Софы Скидан.
.........Скидан предложила участникам из числа зрителей принять участие в практике йоги. Скидан, сертифицированный инструктор по йоге, начала практику с дыхательных упражнений, продолжила стандартным комплексом асан хатха-йоги. Во время практики Скидан проговаривала инструкции, время от времени ходила между занимающимися и корректировала асаны. Практика закончилась десятиминутной шавасаной. Перформанс был похож на обычную практику йоги за исключением двух включений авторского текста — во время длительных статичных асан Скидан рассуждала о пустоте и отчуждении от человеческого.
.........Сам опыт практики йоги в пространстве выставки показался мне интересным. Включенность в процесс, буквальное вчувствование происходящего телом — это любопытно. Но мне не хватило, собственно, деконструкции йогической практики, которую Скидан анонсировала в каталоге выставки. В связи с этим у меня возникает вопрос: является ли подобная практика художественной? «Скидан-художница» переносит в пространство галереи «Скидан-инструктора-по-йоге», но никак не проблематизирует ни этот перенос, ни контекст галереи и выставки.
.........Второй вопрос у меня возникает в связи с обсуждением, предшествовавшим походу на перформанс. Мы говорили о том, что одна из возможных трактовок происходящего сейчас с перформансом — это попытка освобождения от навязанных капитализмом режимов функционирования, продуктивности, постоянной включенности. Если придерживаться этой идеи, возникает вопрос: как недеконструированная практика йоги (в своем европейском изводе), которая, на мой взгляд, является одним из символов режимов продуктивности и позитивизма, может работать в таком контексте?

.........Марианна Кручинова: Либидинальный перформанс моего кота в пространстве галереи «Дом» — единственный перформанс, который я смогла посетить в Краснодаре.

.........Оля Белова: И еще хочу вернуться к реплике Егора об ином зрительском опыте и выставочном производстве.
.........Выставка под кураторством Буренкова интересна мне, в первую очередь, этим новым способом выставочного производства. Как правильно назвать такого рода выставки: темпоральные выставки? выставки, развивающиеся в процессе? выставки, цель которых не выставление объектов, но конструирование некоторого опыта или дискурса?
.........Вчера я зашла на финальный день выставки «Невероятный поворот событий». Кажется, это уже не вполне выставка — нет ни куратора, ни выставочного процесса, ни экспозиции, есть только процесс художественного производства в real time. 11 ноября три художницы, Надя Бушенева, Света Дударчик и Катя Лупанова, зашли в одно из пространств ЦТИ «Фабрика». Художницы — то все вместе, то по очереди — находились в пространстве каждый день, иногда даже ночью. Одна из частей события получила название «Вторая фаза сна», и к ней можно было присоединиться при наличии спальника.
.........В основе события не было заранее придуманной концепции, решали на месте и в процессе, как и что будет происходить. Названия частей брали случайным образом из книжки Проппа «Морфология волшебной сказки». Зрители могли включиться в любой момент любым способом. 23 ноября процесс завершился, художницы и зрители, отыграв сет-импровизацию, постояли в темноте и покинули помещение. Материальные объекты, присутствовавшие в помещении, — серия полароидов, гипсов, напольная инсталляция — можно было забрать с собой[8].
.........Занятный симптом — усталость от привычных процессов художественного производства, от выставочных практик; результат — объект или дискурс — не важен и даже вреден; переосмысление границ художественного, идентичности художника; присутствие и деятельность как объект.

Аня Белоусова и Дима Чревозеров «Техника безопасности» ДК ЗИЛ, 2018. Фото: Владимир Луповской

.........Егор Софронов: Как я отсылал выше, данный поворот к перформативным выставкам, танцевальным выставкам, живым событиям в галерее осмыслялся с разных сторон: это и Матьё Коплан, и Клер Бишоп, и Доротея фон Хантельманн, и Катрин Вуд, и поздний Дуглас Кримп, и Хэл Фостер, и Свен Люттикен, и многие другие. Концепции Бишоп и фон Хантельманн, пожалуй, являются наиболее всеобъемлющими в том, как они предлагают широкие исторические парадигмы и их сдвиги. У Бишоп оператором парадигмы служит внимание и его организация, в т. ч. пространственная и временная: это режимы театрального черного ящика и галерейного белого куба: их историческая раздельность сегодня гибридизируется в новый режим, симптоматизирующий дефицит внимания и стремление его восполнить.
.........Фон Хантельманн идет дальше и описывает привилегированные площадки саморепрезентации культуры и через них сборки сообщества на протяжении Западной истории: в Древней Греции это амфитеатр и агора, в Средние века собор и храм, в промышленное Новое время исторический музей и музей национальной культурной традиции (а также роман), сегодня — глобализированный музей современного искусства, становящийся площадкой всеобъемлющего опыта и феноменологического погружения в высшую ступень пирамиды Маслоу — культурную и тщательно курированную саморепрезентацию и самопотребление, которые отвечают на запрос заботы индивида о себе. Поэтому выставочные площадки не просто показывают национальное достояние или отличительные артефакты изобразительного производства, а становятся универсальными и вбирающими в себя все возможные культурные практики пространствами, где современная субъективность находит свою сборку в публичную сферу.
.........Навещавшая нас в июле Анна Козонина примечательным образом описывает и теоретизирует схожие развития в России. Об этом уклоне из Нью-Йорка и Берлина на русском писали Елена Сорокина, Катя Статкус. Референций к текстам можно привести очень много, это одна из ведущих тенденций десятилетия.
.........Ты идешь на свидание в Тейт модерн, и это не просто осмотр статичных образцов культуры предков, а преображающий experience в целокупно эстетизированном пространстве, где есть интерактивные мультимедиа, реляционные вовлечения и движущиеся тела, наполняющие залы эфиром включенности и присутствия. Это известный троп описания институционально-инфраструктурных сдвигов.
.........Однако он может вводить в заблуждение, коль скоро может стать поводом к легкодоступной и, в конечном изводе, консервативной критике. Мне кажется также важным прослеживать эти трансформации на уровне индивидуальных, стремящихся к актуальности практиков и с точки зрения художественного люмпенпрекариата, с анализом его не всегда отрефлексированных по отношению к этим инфраструктурным сдвигам интуиций.

.........Анастасия Хаустова: Оля сняла у меня с языка вопрос о деконструкции и рефлексии йога-практики в перформансе Скидан. Кто становится исполнителем? Какова роль инструктора? Стоит ли, и если стоит, то как разрешается проблема делегированности? Как правильно заметила Оля, для такого типа перформанса, в который акти вно вовлекается зритель и стирается граница между художником, «дирижером», исполнителями, нужна новая теоретическая база, новое название.

.........Ксения Кангина: Я согласна с Олей: выставка «Становясь бессознательным…» интересна новым способом выставочного производства и галерейного пространства.
.........Например, некоторые выставки из-за своей авторитарности обладают манерой обращения зрителей в школьников. Здесь же происходит превращение зрителя в художника-творца. Перформанс Софы Скидан вовлекает зрителя в процесс физической активности с элементами йоги, погружая в атмосферу, где чувствуешь свое тело и меняешься здесь и сейчас. Словно ты художник, а тело — произведение. В современной экономике внимания такой опыт надо развивать.
.........Вик Лащенов писал, что участники «до последнего в процессе исследования». Жаль, что это отразилось на количестве текстов, описывающих работы, их практически не было. Или это часть задумки, показывающей непрерывный процесс? Хотя часть работ, например Алисы Смородиной, Саши Пучковой, уже были выставлены ранее.

.........Егор Софронов: Речь шла, как я понял, о резидентах ДК ЗИЛ, а не об участниках выставки в Вышке — для последней сделан полный каталог. Думаю, это различие может быть не совсем случайным: в одном случае танцхудожники, в другом случае изоискусство с центральной ролью куратора.

Примечания:

1 Fred Moten and Stefano Harney. Debt and Study // e-flux journal #14 (March 2010).

2 Ознакомиться с краткими текстовыми представлениями этих работ можно по: https://drive.google.com/drive/u/0/folders/1gRtPwla8XFw5aEiK5iBJkhz6KcSw7S49.

3 О выставке «Становясь бессознательным» и, что самое главное, об идеях, легших в основу как кураторской концепции, так и отдельных произведений (а они довольно комплементарны), изложено в брошюре выставки. Александр Буренков (ред.) Становясь бессознательным / Дрожа / С открытыми глазами / Я вижу тебя / Сдайся. Москва: Высшая школа экономики, 2018. С. 4.

4 Александр Буренков (ред.) Становясь бессознательным. С. 5.

5 Александр Буренков (ред.) Становясь бессознательным. С. 14.

6 Cм. его эссе в сборнике Посттанец, Manuel Scheiwiller. Cruising on Contemporary Topics // Post-Dance. Edited by Danjel Andersson, Mette Edvardsen, Marten Spangberg. Stockholm: MDT, 2017. P. 276–283.

7 Лащенов. В, Танец не айфон // Художественный журнал, 22 декабря 2017, доступно по http://moscowartmagazine.com/issue/64/article/1347

8 Телеграм-трансляция события — https://t.me/Incrturn/4; группа в ФБ — https://www.facebook.com/groups/250668079131890/.